Рукопись автобиографической повести «Туманное время» случайно обнаружена мною среди бумаг Марии Александровны Сухановой в конце июня 2002 г., после её смерти 5-го числа этого месяца. Ещё в апреле, она пожаловалась, что плачет ночью. Погружённый в свои дела, не уделил этому должного внимания. А при резко ухудшавшемся последнее время её здоровье, такие не разделённые переживания были пагубны.
      Надеюсь, выбор одного из вариантов рукописи, и ничтожная правка текста, которую позволил себе при данном её интернет-издании, не исказила замысла автора.
      Обладая врождённой возвышенностью своей натуры, Мария Александровна восставала против неравенства, лжи, подлости и сявотского, примитивного образа жизни людей ещё в её раннем детстве, в детдоме и, далее, всю жизнь. Ей, чужда любая грязь, которой заражается, или с которой спокойно мирится, забитая часть людей. Умная, с глубочайшим и обострённым чувством собственного достоинства, Мария Александровна не могла быть обыкновенным человеком. В сонмище “добреньких”, как называл таких, Владимир Ильич Ленин, но почитаемых за добрых, среди злых и алчных людей – нельзя ей было быть не героем.
      Любовь, а не самолюбование, скромность, но не самоуничижение, ответственность, а не желание спрятаться в чьей-то тени. Это одни из великолепных качеств до боли искреннего человека, написавшего автобиографическую повесть «Туманное время». Светом лучистой правды этого произведения попирается мрак лжи и туман забвения выстраданного не только самим автором, но и русским народом, советской страной.
      «Люди – наблюди», – иногда приходилось посетовать ей. Но одно, если сталкивалась с беспринципностью или работник не поздоровается на следующий день, после того как, положила «на кон» весь свой авторитет и возможности начальника отдела кадров, чтобы не увольнять того за пьянство – «ведь у него двое детей». Другое – когда слышала, например в 1979 году, при просмотре одной из своих детдомовских фотографий, комментарий человека* самого не богатого и в юности оставшегося без матери: «Как инкубаторские», а чисто вымытая Марией Александровной, выглаженная новая мужская рубашка объявлялась неприлично дешёвой. Или, во время распада СССР, моё – по иждивенчески жестокое: "Где же твоя партия?"
      О своих родителях говорила с глубокой тоской и безысходным, горьким сочувствием. "Они, были хорошие, во всех отношениях люди" – вспоминала она, – "только не разобрались..."
      Среди многочисленных её воспоминаний о жизни в детдоме, мне запомнились реплики из их самодеятельного детского спектакля о революционной России:

Б а р ы н я   (капризно).	Слуги! Чешите пятки.
Л ю д и.	У неё, наверно, винтик не в порядке?

      «… человек родился, значит должен жить, значит имеет право на существование; это естественное право должно иметь и естественные условия для своего поддержания, то есть средства жизни. А так как эта потребность средств есть потребность общая, то и удовлетворение её должно быть одинаково общее, для всех, без подразделений, что вот, дескать, такие-то имеют право, а такие-то нет. Отрицать чьё-либо право в этом случае значит отрицать самоё право на жизнь». – Так писал великий литературный критик прошлого Николай Александрович Добролюбов в статье "Забитые люди" в 1861 году.
      Мария Александровна часто вспоминала, но не успела написать в своей повести, про заводчан, свой РМЦ и разные события произошедшие то время, когда она работала на ЧТЗ. Как жила, работала. Как получила травму ноги. Как на месяц осталась без хлебных карточек. Про И. Зальцмана - директора Кировского завода в Челябинске, и про то, как он приказал выдать ей валенки. Как на соседнем токарном станке женщине замотало её выпашие из под косынки волосы и... она погибла. Среди многого другого ещё, как в начале 1943 года в цеху за большим, от пола до крыши, полотнищем брезента, где находился сталеплавильный участок с засекреченным техпроцессом, ночью произошла авария. Стена печи дала трещину. По заводу объявили запись тех, кто готов участвовать в заделке образовавшейся щели изнутри без остановки печи. Записалось около 1000 мужчин, а из более 700 этих добровольцев, образовалась живая очередь. При опускании на 2-3 минуты в печь использовались стальные цепи. Человек надевал очки, телогрейку, ватные штаны и валенки. Его, ещё дополнительно, как-то, поливали холодной водой. Внизу постоянно оставалось не менее трёх машин медицинской помощи. Получивших сильные ожоги и травмы, увозили в госпиталь. К полудню, аварию ликвидировали.
      При всём трагизме происходившего, Мария Александровна не потеряла, а сумела пронести через всю жизнь веру в людей** и выразить в повести свой высоко гуманный идеал.

Э. Суханов            

*	– Характерно, что осенью в 2002 году, тот же человек, на напоминание об одном из предыдущих его собственных заверений, мне ответил:  "Доверял, ну и дурак".  Конечно, печально наблюдать за суетой  тех,  которым   недоступно или трудно понять, что доверие, как воспитание и образование, даёт только шанс быть человеком.
**	– Есть  хорошая  песня  "Вера в людей".  Относится к концу 60-х-началу 70-х гг, была она написана О.Фельцманом.	(1,4 Mb)