Hosted by uCoz
    На Главную   Мемориальный   и   информационный   сайт    

      Глава 8.   Детдом.  Часть вторая 

      Здание под детдом и все постройки достраивал другой директор, не Николай Николаевич. Об одном страшном случае в детдоме, и для Николая Николаевича, расскажу позже.
      Что касается Пети, то он мне ужасно надоедал. Я из-за него часто оставалась без обеда или ужина. Он был худой, но ел очень много, и что давали, всегда просил добавку, или взял привычку совать свои пальцы в кашу, суп, котлету. Я, есть не буду, и он, с удовольствием, съедает моё. У нас были не тарелки, а миски, и когда Петя наелся, то его миска у него на голове, как шапка. И сколько его за это не наказывали, всё бестолку.
      Детдомовская жизнь шла. В условиях, когда дети лишёны родителей, они очень несчастные, и мы часто по вечерам группировались около печки или на солнышке. Вели откровенные беседы. Многие из нас рассказывали о своей жизни и больше, тяжёлое. И, как правило, наши беседы заканчивались пением жалобных сиротских песен. Например, «Там, в саду при долине, громко пел соловей, а я мальчик на чужбине позабыт от людей…» и т. д. Некоторые сотрудники, слушая наше пение, плакали. Да и из нас многие, вспоминая родителей, свою несчастную участь, тоже плакали.
      К нам в селе относились по разному, особенно было обидно, мне лично, когда сельская детвора в след кричали слово «беспризорники». Я частенько в банный день сестру хозяйку просила платье другой расцветки мне дать, чем всем, будто это что-то меняло. Не то в 1935 или в 36 году нам показали кинофильм “Чапаев”, не запомнила, немое или со звуком. Но так хорошо запомнила, когда Витя, перевернув табуретку на бок, закричал мне: “Маня, берегись, я стреляю из пулемёта!” Этот случай меня многие годы тревожил памятью о братике. За всю свою жизнь мне довелось очень много раз видеть этот чудесный фильм Советского Союза, а Витя только один раз и один единственный кинофильм за его шесть с половиной лет. Он готовился к школе, знал азбуку, по складам начал пытаться читать, знал цифры и счёт.
      В конце 1935 года в детдом привезли шесть человек, как тогда говорили с воли. Это ребята не только сироты бездомные, а с малых лет жившие грабежом и разбоем. Не знаю, почему преступников привезли в детдом, где в основном дети были маленькие, а им по 14-15 лет и то, с ихних слов. Из них самый младший по возрасту был у них старшим, как они его называли атаманом, потом, стало известно, он имел несколько убийств.
      И вот в один вечер произошло в детдоме страшное событие. Николай Николаевич уехал по делам, и эти шесть человек устроили такое, что даже страшно сейчас вспоминать. Они избили воспитателя старшей группы мальчиков, дежурную воспитательницу и многих ребят. Мы, старшие девочки, тогда уже жили в доме через дорогу и к нам кто-то прибежал с этим сообщением. Я побежала спасать маленьких, ведь у меня там находился и брат, который спал близко около двери.
      Дверь, как правило, всегда была открыта. Во внутрь спальни, где спали малыши, пройти было не возможно незамеченной этой разбойной бандой, и я кинулась к окну на веранде. Меня догнал “атаман” и ударил в левый бок со спины внизу ребра ножом. Я ещё попыталась перелезть, чтоб закрыть дверь на крючок из спальни, но упала, а бандит наверно подумал: «зарезал» и убежал.
      Рана оказалась у меня не очень глубокой, но пока нас с воспитателем отвезли в больницу, я много потеряла крови, и при том, своим перевязочным детдомовским материалом внесли грязь из-за чего, сказал врач, рана долго не заживала. Воспитатель лежал в палате находившейся рядом с моей, и я, иногда, к нему заходила, так как ему вставать не разрешали.
      А закончился этот разбой тем, что вызвали конюха Герасима, и он, у пятерых отнял ножи, связал верёвками, а шестой убежал. Герасим был человек старый, но очень большой силы, он, справившись, бросил связанных в подвал дома, где хранился керосин, дёготь, смола и много всякого барахла. В подвале было холодно и бандиты простудились. Шестой пробрался к Каргапольскому районному начальству милиции, и всё изложил в нужном свете для этой шестёрки. В детдом был вызван Николай Николаевич и, началась большая проверка не так о безобразном случае, как о работе и воспитании, проводимом всем коллективом сотрудников. К нам в больницу раза два приходили какие-то люди и спрашивали, что мы знаем, и всё что рассказывали, они долго записывали.
      Этих шестерых куда-то увезли, Герасима уволили с работы, а Николая Николаевича от работы отстранили, сказали до суда. После этого события в детдоме жизнь очень изменилась в худшую сторону. Нас с воспитателем из больницы выписали почти в один день, и он уволился, работать больше здесь не захотел. Нового директора ещё не было, все работы продолжала вести Ольга Васильевна. Без Герасима хозяйство скотного двора осиротело. Герасима заменял водовоз Пантелимон, так мы его называли, но он был очень добрый человек, а в сравнении с Герасимом, как работник слабый и со странностями.
      Та шестёрка за короткий период много оставила плохого среди воспитанников детского дома, особенно в среде мальчиков старших групп. Появились подражатели, стал атаманить Пришвин Вася, назвав себя Патом, и подобрал себе Паташонка, который был у него слугой. Образовалась довольно большая группа безобразников и в детдоме они верховодили. Их боялись даже многие сотрудники.
      Как я писала, что очень подружилась с девочкой не из детдома, звали её Нина Черепанова, она жила в этом селе и училась со мной в одних классах с 5-го по 7-ой, но я, не окончив 7-ой класс, второго января 1937 года уехала учиться в г. Челябинск в ФЗУ ЧТЗ. Но это произошло позже, а до моего отъезда было много событий для меня опять очень печальных.
      Я ранней весной сильно переболела малярией и была слабая, но учёбу из всех сил старалась подгонять, опять же при помощи Ольги Васильевны. После окончания 7-го класса меня и больше половины детдомовских пионеров отправили отдыхать в соседний пионерлагерь.


 

      Где-то в 1936 году в июне месяце пришла путёвка во Всесоюзный пионерский лагерь “Артек” и Совет детдома решил её дать мне. Успехи в учёбе у меня были довольно скромные, но путёвку дали мне.
      Трудно описать, как я была рада. На медицинскую комиссию меня повёз наш старший бухгалтер, ему нужно по каким-то делам тоже ехать в Челябинск, тогда это был наш областной центр. Меня нарядили во все красивое и новое, правда я по городу топала босиком, так как новыми туфлями стерла ноги.
      И вот, как многие, иду на медкомиссию всё, что спрашивают, отвечаю, и один мой ответ решил мою судьбу – из-за того моего ответа о болезни весной малярией я не могла ехать. Сюда срочно был вызван другой кандидат – воспитанник тоже нашего детдома. Такое счастье выпадает один раз в жизни.
      Я со своим провожатым поехала вся в слезах домой. Отдохнула полтора месяца в соседнем пионерлагере, там тоже было очень хорошо, но не так как потом рассказывал мальчик, который поехал вместо меня. А как увидела вырезку из центральной газеты, где он сидит в первом ряду рядом с Молотовым, то у меня дух захватило.
      В нашем пионерлагере проводилась олимпиада, и там приезжали выступающие из многих пионерлагерей района. В конце концертов я увидела своего двоюродного брата, они уезжали в свой пионерлагерь на грузовой машине. Время было мало, да и плохо слышно мы с ним не могли хорошо договориться, а ведь у нас с Витей это единственный близкий родственник Павлик.





    Использование информации в электронном и печатном виде разрешается при условии ссылки на сайт www.ma-sukhanova.narod.ru